Крестоносец из будущего. Командор - Страница 41

— Живым нужно хоть одного брать! «Язык» нужен, а не трупы. Ты это понимаешь, брат Арни?!

— Да, ваша светлость! А потому парни взяли десятника угров!

— Молодцом они! — только и выдохнул Андрей. — «Выпотрошите» его сейчас же! Выбейте все! Не нравится мне, тревожит что-то…

— Так мы же их всех без потерь перебили, даже раненых у нас нет!

— Вот то-то и оно! Это не война, Арни, это непонятные «поддавки». Отправить на тракт неполную полусотню каких-то олухов в разведку? Судя по всему, это абсолютно необученные новобранцы с идиотом командиром во главе и придурками десятниками. Не может же быть, что угры настолько стали беспечны! Уверовали в полную и окончательную победу, зная, что в здешних горах несколько тысяч обозленных словаков, которые будут не только отчаянно защищать свои семьи, но и мстить врагу.

Вопросов у Андрея было много, а ответы на них можно было получить чуть позднее, перед рассветом, до которого оставалось еще несколько часов, которые можно было провести с большой пользой.

После такой ночи всегда требуется поспать несколько часов, дабы с утра быть в силах и с ясной головой. А потому он думал недолго — дошел быстрым шагом до обоза, пару раз споткнувшись и смачно выругавшись, отдал пару распоряжений, улегся на повозку, накрывшись попоной с головой, и сразу же уснул…

— Ты знаешь, брат-командор, поначалу я твои нововведения не принимал всерьез!

Отец Павел, казалось, не обращал ни малейшего внимания на моросящий дождь, хотя Андрей постоянно пытался сдержать гримасу неудовольствия. Не очень приятно ощущать себя в консервной банке, наполненной до краев водой.

Он уже не сомневался, что на нем не осталось ни единого кусочка ткани, которая еще бы оставалась сухой. А вот тяжести в теле прибавилось изрядно — толстый войлочный поддоспешник намок и теперь, судя по гудящим плечам, весил добрый пуд, если не больше.

Крепенькая лошадь покорно плелась шагом, фыркая и тряся ушами, с восточным фатализмом неся на себе тяжелую ношу. Следом за ним Грумуж вел в поводу довольного, по наглой конской морде это было хорошо видно, боевого жеребца, облаченного в попону, усиленную кольчугой с железной личиной и нагрудником, прикрывавшим широкую конскую грудь.

В таком тяжелом оснащении даже с тисового лука коня не остановишь, если только в упор не стрелять — но у кого из стрелков в такой ситуации нервы выдержат, когда на тебя идут бронированные всадники, выставив длинные копья с острыми жалами. Несутся, как лавина, быстро, очень быстро — на версте галопом от легковооруженных всадников почти не отстают.

Весь секрет был в том — Андрея это крайне изумило, — что до атаки никто из рыцарей на боевых коней не садится, дабы напрасно не изнурить их, не обессилить. Но верста — это предел — потом все, хана. Не всякий конь на своей спине добрый десяток пудов железа и человеческого тела вывезет быстрым аллюром.

— Но теперь вижу пользу великую. То же «копье» взять — число тяжеловооруженных ты в нем вдвое увеличил, лучников выведя. И стало лучше, намного лучше — теперь удар будет страшнее.

— А что остается делать, как приспосабливаться к обстановке, отче? Рыцарь и оруженосец, даже если их рядом поставить, других воинов и их коней от стрел не прикроют. Потому что тех восемь, а то и десяток. Зато четверо, у кого кони в кольчужных попонах, запросто защитят собой шестерых. Я это из рыцарского построения усвоил, что у нас «свиньей» называлось, а здесь «кабаньей мордой». А такой колун нет нужды еще шипами усиливать, лучниками то есть. Он сам по себе страшен!

— Хм. Ты ж его атаку в бою не видел!

— Глаза есть, да и занимаюсь я с вами рядом. По крайней мере, в строю крепко держусь и копье не роняю.

— Молодцом, брат-командор. Ты живо научился…

— Не хвали, не нуждаюсь…

Андрей машинально дернул поводья, останавливая коня. Из-за поворота горного тракта, порядком размякшего под дождем, на галопе вынесся «синий» и сразу устремился к ним.

— Шо, опять? — Голосом волка из любимого мультфильма спросил Андрей, чувствуя, что сложились на этот раз обстоятельства скверно. В животе сразу засвербело, словно он — худой солдат, у которого, как всем известно, перед боем всегда понос.

— Угры! Сотня! Наших догоняют! Через три лучины будут здесь! — в несколько приемов, срывая голос, прокричал давешний всадник — именно его десятник использовал гонцом — самый резвый, наверное.

— За поворотом что? С дорогой?

— Почти прямая, с полверсты будет. Потом петляет. Скалы подступают. Сейчас там наши уходят…

— Понятно. Стройся «кабаном»! Лучники, вперед! Бегом! Занять позиции по склону. За деревьями! По уграм не стрелять, ждать, пока рыцари вперед не пойдут!

Андрей спрыгнул с седла — теперь, после почти двух месяцев постоянной носки железа на теле, он чувствовал себя с ним привычно и почти не уставал от нешуточной тяжести. И сам вскочил, пусть и в два приема, в седло подведенного жеребца. Конь уже чувствовал предстоящую драку и рвался в нее — скалил зубы и злобно фыркал.

Строились быстро — первую шеренгу составило руководство ордена — сам он с Любомиром, прикрывшись щитами и выставив длинные копья, закрепив их в руке.

Во второй шеренге ощетинились копьями трое оруженосцев с Райтенбергом. По краям третьей закрепились еще два оруженосца на покрытых попонами конях, а середку заполнили мечники. Четвертая и пятая уже сплошь состояли из последних.

По заросшим высокими деревьями и густыми кустами склонам, еще не сбросившими на землю пожелтевшую листву, мелькали стрелки, натягивая на тисовые луки тетивы.